Рафаэль Сабатини

Одиссея Капитана Блада

-- Или предателя, что вернее, -- спокойно сказал Блад. Когда испанец попятился от него с внезапно изменившимся выражением лица, которое полностью уничтожило все сомнения Блада, он указал рукой на сушу и резко спросил: -- Хватит ли у вас наглости и сейчас утверждать, что это берег Кюрасао? -- Он решительно наступал на дона Диего, который шаг за шагом отходил назад. -- Может быть, вы хотите, чтобы я сказал вам, что это за земля? Вы хотите этого? Уверенность, с которой говорил Блад, казалось, ошеломила испанца; он молчал. И здесь капитан Блад наугад, а быть может, и не совсем наугад, рискнул высказать свою догадку. Если эта береговая линия не принадлежала Мэйну, что было не совсем невероятно, то она могла принадлежать либо Кубе, либо Гаити. Но остров Куба, несомненно, лежал дальше к северо-западу, и Блад тут же сообразил, что дон Диего, замыслив предательство, мог привести их к берегам ближайшей из этих испанских территорий. -- Эта земля, предатель и клятвопреступник, -- остров Гаити! Он пристально всматривался в смуглое и сразу же побледневшее лицо испанца, чтобы убедиться, как он будет реагировать на его слова. Но сейчас отступавший испанец дошел уже до середины шканцев [40], где бизань [41] мешала стоявшим внизу англичанам видеть Блада и дона Диего. Губы испанца скривились в презрительной улыбке. -- Ты слишком много знаешь, английская собака! -- тяжело дыша, сказал он и, бросившись на Блада, схватил его за горло. Они отчаянно боролись, крепко обхватив друг друга. Блад подставил испанцу ногу и вместе с ним упал на палубу. Испанец, слишком понадеявшись на свои силы, рассчитывал, что сумеет задушить Блада и выиграет полчаса, далее