Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
побледневшее
личико
Мэри
Трэйл, когда
она в
ужасе спасалась от
насильника-головореза, которого
он убил;
он вспомнил и другие,
не
поддающиеся описанию картины этого кошмарного дня, и это укрепило угасавшую
в нем твердость. Бесчувственные, кровожадные испанцы, со своим религиозным
фанатизмом, не имели в себе даже искры той христианской веры, символ которой
был водружен на мачте приближавшегося к ним корабля. Еще минуту назад
мстительный и злобный дон Диего утверждал, будто господь бог благоволит к
католической Испании. Ну что ж, дон Диего будет сурово наказан за это
заблуждение.
Почувствовав, что твердость вернулась в его сердце, Блад приказал Оглу
зажечь фитиль и снять свинцовый фартук с запального отверстия пушки, к жерлу
которой был привязан дон Диего. И когда Эспиноса-младший разразился новыми
проклятиями, перемешанными с мольбой, Блад круто повернулся к нему.
-- Молчи! -- гневно бросил он. -- Молчи и слушай! Я вовсе не имею
намерения отправить твоего отца в ад, как он этого заслуживает. Я не хочу
убивать его, понимаешь?
Удивленный таким заявлением, сын дона Диего сразу же замолчал, и далее