Рафаэль Сабатини

Одиссея Капитана Блада

боцмана, приказывающий команде занять свои места. Еще не дойдя до "Синко Льягас", они увидели, что "Энкарнасион", подняв паруса и делая поворот оверштаг [45], приспустил в знак прощания флаг и отсалютовал им пушечным выстрелом. На борту "Синко Льягас" у кого-то (позже выяснилось, что у Хагторпа) хватило ума ответить тем же. Комедия заканчивалась, но финал ее был неожиданно окрашен мрачной краской. Когда они поднялись на борт "Синко Льягас", их встретил Хагторп. Блад обратил внимание на какоето застывшее, почти испуганное выражение его лица. -- Я вижу, что ты уже это заметил, -- тихо сказал Блад. Хагторп понимающе взглянул на него и тут же отбросил мелькнувшую в его мозгу мысль: капитан Блад явно не мог знать о том, что он хотел ему сказать. -- Дон Диего... -- начал было Хагторп, но затем остановился и как-то странно посмотрел на Блада. Дон Эстебан перехватил взгляды, какими обменялись Хагторп и Блад, побледнел как полотно и бросился к ним. -- Вы не сдержали слова, собаки? Что вы сделали с отцом? -- закричал он, а шестеро испанцев, стоявших позади него, громко зароптали. -- Мы не нарушали обещания, -- решительно ответил Хагторп, и ропот сразу умолк. -- В этом не было никакой необходимости. Дон Диего умер еще до того, как вы подошли к "Энкарнасиону". Питер Блад продолжал молчать. -- Умер? -- рыдая, спросил Эстебан. -- Ты хочешь сказать, что вы убили его! Отчего он умер? Хагторп посмотрел на юношу. далее