Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
выводило из себя вспыльчивого Левасера. На его лице медленно выступили
красные пятна, взгляд стал наглым, почти угрожающим. Он хотел ответить, но
пленник опередил его:
-- Я -- Анри д'Ожерон, а это -- моя сестра.
-- Д'Ожерон? -- удивился Блад. -- Не родственник ли моего доброго
приятеля -- губернатора острова Тортуга?
-- Это мой отец.
-- Да сохранят нас все святые! Вы что, Левасер, совсем сошли с ума?
Сначала вы нападаете на наших друзей -- голландцев, потом берете в плен двух
своих соотечественников. А на поверку выходит, что эти молодые люди -- дети
губернатора Тортуги, острова, который является единственным нашим убежищем в
этих морях...
Левасер сердито прервал его:
-- В последний раз повторяю, что это мое личное дело! Я сам отвечу за
это перед губернатором Тортуги.
-- А двадцать тысяч песо? Это тоже ваше личное дело?
-- Да, мое.
-- Ну, знаете, я совсем не намерен соглашаться с вами. -- И капитан
Блад спокойно уселся на бочонок, на котором недавно сидел Левасер. -- Не
будем зря тратить время! -- сказал он резко. -- Я отчетливо слышал
предложение, сделанное вами этой леди и этому джентльмену. Должен также
напомнить вам, что мы с вами связаны совершенно строгим договором. Вы
определили сумму их выкупа в двадцать тысяч песо. Следовательно, эта сумма
принадлежит вашей и моей командам, в тех долях, какие установлены договором.
Надеюсь, вы не станете этого отрицать. А самое неприятное и печальное -- это далее