Рафаэль Сабатини

Одиссея Капитана Блада

выводило из себя вспыльчивого Левасера. На его лице медленно выступили красные пятна, взгляд стал наглым, почти угрожающим. Он хотел ответить, но пленник опередил его: -- Я -- Анри д'Ожерон, а это -- моя сестра. -- Д'Ожерон? -- удивился Блад. -- Не родственник ли моего доброго приятеля -- губернатора острова Тортуга? -- Это мой отец. -- Да сохранят нас все святые! Вы что, Левасер, совсем сошли с ума? Сначала вы нападаете на наших друзей -- голландцев, потом берете в плен двух своих соотечественников. А на поверку выходит, что эти молодые люди -- дети губернатора Тортуги, острова, который является единственным нашим убежищем в этих морях... Левасер сердито прервал его: -- В последний раз повторяю, что это мое личное дело! Я сам отвечу за это перед губернатором Тортуги. -- А двадцать тысяч песо? Это тоже ваше личное дело? -- Да, мое. -- Ну, знаете, я совсем не намерен соглашаться с вами. -- И капитан Блад спокойно уселся на бочонок, на котором недавно сидел Левасер. -- Не будем зря тратить время! -- сказал он резко. -- Я отчетливо слышал предложение, сделанное вами этой леди и этому джентльмену. Должен также напомнить вам, что мы с вами связаны совершенно строгим договором. Вы определили сумму их выкупа в двадцать тысяч песо. Следовательно, эта сумма принадлежит вашей и моей командам, в тех долях, какие установлены договором. Надеюсь, вы не станете этого отрицать. А самое неприятное и печальное -- это далее