Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
-- Все кончено, -- заявил он Бладу. -- На этот раз мы попались.
-- Я слышал это от тебя и раньше, -- терпеливо ответил ему капитан
Блад. -- А ведь ты, кажется, можешь понять, что произошло. Ведь никто не
станет отрицать, что мы вернулись с большим количеством кораблей и пушек.
Погляди сейчас на наши корабли.
-- Я и так на них смотрю.
-- Ну, тогда я и разговаривать не хочу с такой трусливой тварью!
-- Ты смеешь называть меня трусом?
-- Конечно!
Бретонец,
тяжело сопя, исподлобья взглянул на обидчика.
Однако
требовать от него удовлетворения он не мог, помня судьбу Левасера и
прекрасно понимая, какое удовлетворение можно получить от капитана Блада.
Поэтому он пробормотал обиженно:
-- Ну, это слишком! Очень уж много ты себе позволяешь!
-- Знаешь, Каузак, мне смертельно надоело слушать твое нытье и жалобы,
когда все идет не так гладко, как на званом обеде. Если ты ищешь спокойной
жизни, то не выходи в море, а тем более со мной, потому что со мной спокойно
никогда не будет. Вот все, что я хотел тебе сказать.
Разразившись проклятиями, Каузак оставил Блада и отправился к своим
людям, чтобы посоветоваться с ними и решить, что делать дальше.
А капитан Блад, не забывая и о своих врачебных обязанностях, отправился
к раненым и пробыл у них до самого вечера. Затем он поехал на берег, в дом
губернатора, и, усевшись за стол, на изысканном испанском языке написал дону далее