Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
которые причинял подданным его католического величества короля Испании этот
негодяй дон Педро Сангре, как он мне однажды представился.
Тут же были отданы необходимые распоряжения, и вскоре форт превратился
в оживленный улей. У пушек выстроилась прислуга, в руках у канониров тлели
фитили, но корсарская эскадра, идя на Лас Паломас, почему-то стала заметно
отклоняться к западу. Испанцы в недоумении наблюдали за странными маневрами
пиратских кораблей.
Примерно в полутора милях от форта и в полумиле от берега, то есть там,
где начиналось мелководье, все четыре корабля стали на якорь как раз в
пределах видимости испанцев, но
вне пределов досягаемости
их самых
дальнобойных пушек.
Адмирал торжествующе захохотал:
-- Ага! Эти английские собаки колеблются! Клянусь богом, у них есть для
этого все основания!
-- Они будут ждать наступления темноты, -- высказал свое предположение
его племянник, дрожавший от возбуждения.
Дон Мигель, улыбаясь, взглянул на него:
-- А что им даст темнота в этом узком проливе под дулами моих пушек?
Будь спокоен, Эстебан, сегодня ночью мы отомстим за твоего отца и моего
брата.
Он прильнул к окуляру подзорной трубы и не поверил своим глазам,
увидев, что пироги, шедшие на буксире за пиратскими кораблями, были
подтянуты к бортам. Он не мог понять этого маневра, но следующий маневр далее