Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
впоследствии, когда он вспоминал эти часы, проведенные в зале суда, не раз
удивляла его. Он был так поражен поведением верховного судьи и быстрой
сменой его настроений, что почти забыл об опасности, угрожавшей его
собственной жизни.
Отсутствие членов суда было таким же кратким, как и их приговор: все
трое признавались виновными. Питер Блад обвел взглядом зал суда, и на одно
мгновение сотни бледных лиц заколебались перед ним. Однако он быстро овладел
собой и услышал, что кто-то его спрашивает: может ли он сказать, почему ему
не должен быть вынесен смертный приговор [13] после признания его виновным в
государственной измене?
Он внезапно засмеялся, и смех этот странно и жутко прозвучал в мертвой
тишине зала. Правосудие, отправляемое больным маньяком в пурпурной мантии,
было сплошным издевательством. Да и сам верховный судья -- продажный
инструмент жестокого, злобного и мстительного короля -- был насмешкой над
правосудием. Но даже и на этого маньяка подействовал смех Блада.
-- Вы смеетесь на пороге вечности, стоя с веревкой на шее? -- удивленно
спросил верховный судья.
И здесь Блад использовал представившуюся ему возможность мести:
-- Честное слово, у меня больше оснований для радости, нежели у вас.
Прежде чем будет утвержден мой приговор, я должен сказать следующее: вы
видите меня, невинного человека, с веревкой на шее, хотя единственная моя
вина в том, что я выполнил свой долг, долг врача. Вы выступали здесь,
заранее зная, что меня ожидает. А я как врач могу заранее сказать, что
ожидает вас, ваша честь. И, зная это, заявляю вам, что даже сейчас я не
поменялся бы с вами местами, не сменял бы той веревки, которой вы хотите далее