Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
окутываясь клубами порохового дыма, они обстреливали залпами большой круглый
форт, защищавший узкий канал -- вход на рейд. Пушки форта отвечали
энергично, однако корсары маневрировали парусами и стреляли с
такой
исключительной точностью, что их огонь накрывал защитников форта в тот самый
момент, когда они перезаряжали пушки. Произведя залп, корсарские корабли
круто поворачивались, так, что канониры форта видели перед собой движущуюся
мишень в виде кормы или носа кораблей противника. Маневрирование это
производилось настолько искусно, что за одну-две секунды перед самым залпом
испанцев пиратские корабли выстраивались только в перпендикулярной позиции к
форту, так, что мачты кораблей сливались в одну линию.
Бормоча под нос проклятия, де Ривароль наблюдал за боем, по собственной
инициативе начатым Бладом. Офицеры "Викторьез" столпились здесь же, на
корме, и, когда наконец к ним присоединился де Кюсси, барон уже не мог
больше сдерживать душившее его негодование. Собственно говоря, де Кюсси сам
навлек на себя эту бурю. Он подошел к барону, потирая руки и всем своим
видом выражая удовлетворение энергичными действиями тех, кого он привлек на
службу.
-- Ну как, господин де Ривароль, -- засмеялся он, -- не находите ли вы,
что этот Блад блестяще знает дело, а? Он водрузит знамя Франции на этом
форту еще до завтрака.
Барон с рычанием резко повернулся к нему:
-- Вы говорите, что он знает свое дело, да? У вас не хватает ума
понять, что его дело -- выполнять мои приказы! Разве я отдавал такой приказ,
черт возьми? Когда все это кончится, я разделаюсь с ним за его самочинство. далее