Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
Истерлинга. Обратив к Питеру Бладу багровое лицо, он нахально уставился на
него своими хитрыми глазками и переспросил, утирая пот со лба:
-- Откланяться? -- В хриплом голосе его прозвучала насмешка. -- Я уж
тоже попрошу вас выражаться точнее. Люблю людей прямых и прямые слова. Вы
что ж, хотите сказать, что отказываетесь от сделки?
И тотчас двое-трое из его гвардии повторили слова своего капитана,
которые в их устах прозвучали словно грозное эхо.
Капитан Блад -- назовем его теперь полным титулом, присвоенным ему
Истерлингом, -- казалось, был несколько смущен оборотом дела. Как бы в
замешательстве он поглядел на своих товарищей, быть может, ожидая от них
совета, но они ответили ему только растерянными взглядами.
-- Если вы находите наши условия неприемлемыми, -- сказал он наконец,
-- я должен предположить, что вы не желаете более заниматься этим вопросом,
и нам не остается ничего другого, как распрощаться.
Такая неуверенность прозвучала в голосе Питера Блада, что его товарищи
были изумлены -- никогда еще не случалось им видеть, чтобы их капитан сробел
перед какой бы то ни было опасностью. У Истерлинга же его ответ вызвал
презрительный смешок -- ничего другого он и не ожидал от этого лекаришки,
волею случая ставшего искателем счастья.
-- Ей-богу, доктор, -- сказал он, -- вы бы уж лучше вернулись к вашим
банкам и пиявкам, а корабли оставили людям, которые знают, как ими
управлять.
В холодных синих глазах блеснула молния и мгновенно потухла. Но
выражение неуверенности не сбежало со смуглого лица. Тем временем Истерлинг
уже обратился к секретарю губернатора, сидевшему по правую руку от него. далее