Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
поплыл на восток вдоль северных берегов Эспаньолы.
Однако все пошло далеко не так гладко, как рассчитывал этот пират.
Ветер, вначале попутный, к вечеру задул с востока и за ночь достиг силы
шторма, так что на рассвете -- зловещем рассвете, занявшемся среди багровых
туч, -- "Бонавентура" не только не продвинулся вперед, но был отнесен на
несколько миль в сторону от своего курса. К полудню ветер опять переменился,
теперь он дул с севера, и еще сильнее, чем раньше. Над Карибским морем
бушевал ураган, и в течение суток "Бонавентура" метался под ударами шквала,
убрав все паруса и задраив люки, а грозные волны накатывались на него с
кормы и швыряли с гребня на гребень как пробку.
Однако Истерлинг был не только упрямым бойцом, но и опытным моряком.
Благодаря его умелому управлению "Бонавентура" нисколько не пострадал, и,
едва улегся шторм и задул устойчивый юго-западный ветер, шлюп вновь кинулся
за своей жертвой. Поставив все паруса, "Бонавентура" летел по все еще
высокой после шторма волне.
Истерлинг ободрял своих людей, напоминая им, что ураган, задержавший
их, несомненно задержал также и "Синко Льягас", а если попомнить о том, как
неопытна команда бывшего испанского фрегата, так, пожалуй, буря и вовсе
могла быть на руку "Бонавентуре".
Что уготовила для них буря, им предстояло узнать на следующее же утро,
когда за мысом Энганьо они увидели галион, который за дальностью расстояния
сочли было сперва за "Синко Льягас", но потом довольно скоро убедились, что
это какое-то другое судно. Оно, несомненно,
было испанским, о
чем далее