Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
перехватить противника и подойти к нему с ветра. Однако Блад, отдалившийся
на расстояние мили, имел в своем распоряжении достаточно времени, чтобы
повернуть и в подходящую минуту пустить в ход орудия своего правого борта.
Чтобы избежать этого, Чард вновь пошел на юг, подставляя под пушки Блада
только корму.
В результате этих маневров оба судна постепенно отошли так далеко, что
"Санта-Барбара", на юте которой бесновался, изрыгая ругательства, Истерлинг,
уже превратилась в маленькое пятнышко на северном горизонте, а они все еще
не вступили в настоящий бой.
Чард проклинал ветер, благоприятствовавший капитану Бладу, и проклинал
капитана Блада, так хорошо использовавшего преимущества своей позиции.
Тупоголовый лекаришка, по-видимому, прекрасно разбирался в положении вещей и
с почти сверхъестественной проницательностью находил ответ на каждый ход
своего противника. Изредка они обменивались залпами носовых и кормовых
орудий, целясь высоко, чтобы сбить паруса врага, но расстояние было слишком
велико, и эти выстрелы не достигали цели.
Питер Блад, стоявший у поручней на юте в великолепном панцире и каске
из черной дамасской стали, принадлежавших некогда испанскому капитану "Синко
Льягас", чувствовал усталость и тревогу. Хагторп, стоявший рядом с ним в
таком же облачении, исполин Волверстон, для которого на всем корабле не
нашлось панциря подходящего размера, и Питт у штурвала -- все заметили эту
тревогу в его голосе, когда он обратился к ним со следующим вопросом:
-- Как долго может продолжаться такая игра в пятнашки? И как бы долго
она ни продолжалась, конец все равно может быть только один. Рано или поздно
ветер либо спадет, либо переменится, или же мы, наконец, потеряем силы, и далее