Рафаэль Сабатини

Одиссея Капитана Блада

проболтался про золото. Вот к чему приводит милосердие! Если бы я перерезал ему глотку... Тем временем капитан Блад, которого легко было принять за испанца, если бы не его синие глаза на загорелом лице, на безупречнейшем кастильском языке объяснял недоумевающему дону Ильдефонсо, почему он поставил "Синко Льягас" борт о борт с его кораблем. Он не может одолжить матросов "Санта-Барбаре", потому что ему самому не хватает людей. А в таком случае оставить ее на плаву -- значит вновь отдать в руки гнусных пиратов, у которых ему удалось ее отбить. И остается только одно: прежде чем потопить галион, перенести на борт "Синко Льягас" сокровища, которые спрятаны в трюме. Он будет счастлив предложить дону Ильдефонсо и шести его уцелевшим матросам гостеприимство на борту "Синко Льягас" и доставить их на Тортугу; или же, если дон Ильдефонсо, что весьма вероятно, этого не пожелает, капитан Блад даст им одну из своих шлюпок, и, выбрав благоприятную минуту, они смогут добраться до берега Эспаньолы. Хотя в этот день дон Ильдефонсо уже не раз был вынужден удивляться, эта речь показалась ему самой удивительной из всего, что он когда-либо слышал. -- Тортуга! Тортуга! Вы сказали, что плывете на Тортугу? Но зачем? Во имя бога, кто вы такой? -- Меня зовут Питер Блад, а вот кто я такой -- право же, я и сам не знаю. -- Вы англичанин? -- в ужасе воскликнул испанец, начиная постигать какую-то долю истины. -- О нет! Я, во всяком случае, не англичанин. -- Капитан Блад с далее