Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
полу вместе с двумя-тремя десятками разного рода преступников. В этом
тесном, грязном помещении стояло такое зловоние, что дон Педро отшатнулся,
словно от удара в
грудь, и дон Хайме громко расхохотался над его
чувствительностью. Однако сам он вытащил
из кармана носовой платок,
благоухавший вербеной, и поднес его к носу, после чего время от времени
повторял эту операцию снова и снова.
Волверстон и
его
пятеро товарищей, закованные в тяжелые цепи,
образовали небольшую группу немного поодаль от остальных заключенных. Одни
лежали, другие сидели на корточках у стены, где на пол было брошено немного
гнилой соломы, заменявшей им постель. Грязные, нечесаные и небритые, так как
все туалетные принадлежности были у них отобраны, они жались друг к другу,
словно стремясь обрести в своем союзе силу и защиту против окружавших их
жуликов и бандитов. Гиганта Волверстона по одежде можно было бы принять за
купца. Дайк, в прошлом младший офицер королевского военноморского флота,
имел вид почтенного добропорядочного горожанина. Остальные четверо были в
бумажных рубашках и кожаных штанах -- обычной одежде всех флибустьеров -- и
с цветными повязками на головах.
Никто из них не шелохнулся, когда скрипнула на чугунных петлях дверь и
с полдюжины закованных в латы испанцев с пиками в руках -- почетный эскорт и
охрана его превосходительства -- вошли и стали у порога. Когда же сия
высокая персона в сопровождении адъютанта и благородного гостя самолично далее