Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
в хриплый, сдавленный стон, словно ее душили, и снова наступила тишина.
Капитан Блад не успел пошевелиться, не успел даже собраться с мыслями,
как чьи-то ловкие жилистые руки быстро принялись за дело: ему скрутили руки
за спину, сыромятными ремнями стянули кисти и лодыжки, затем подняли,
пихнули на стул и крепко-накрепко привязали к спинке стула.
Коренастый, похожий на обезьяну человек склонил над ним свое мощное
туловище
на уродливо
коротких кривых ногах. Рукава голубой рубахи,
закатанные выше локтя, обнажали длинные
мускулистые
волосатые руки.
Маленькие черные глазки злобно поблескивали на широком, плоском, как у
мулата, лице. Красный в белую полоску платок был повязан низко, по самые
брови. В огромное ухо было продето тяжелое золотое кольцо.
Питер Блад молча смотрел на него, стараясь подавить закипавшее в нем
бешенство, которое все усиливалось, по мере того как прояснялось его
сознание. Инстинкт подсказывал ему, что гнев, ярость никак не помогут ему
сейчас и любой ценой следует их обуздать. Он взял себя в руки.
-- Каузак! -- с расстановкой произнес он. -- Какая приятная, но
неожиданная встреча!
-- Да, вот и ты сел наконец на мель, капитан, -- сказал Каузак и
рассмеялся негромко, злобно и мстительно.
Питер Блад отвел от него глаза и поглядел на женщину, которая
извивалась, стараясь вырваться из рук сообщника Каузака. далее