Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
-- Уймись ты, шлюха! Уймись, не то придушу! -- пригрозил ей тот.
-- Что вы хотите сделать с ним, Сэм? -- визжала женщина.
-- Не твое дело, старуха.
-- Нет, мое, мое! Ты сказал, что ему грозит опасность, и я поверила
тебе, поверила тебе, лживая ты скотина!
-- Ну да, так оно и было. А теперь ему тут хорошо и удобно. А ты ступай
туда, Молли. -- Он подтолкнул ее к открытой двери в темный альков.
-- Не пойду я!.. -- огрызнулась она.
-- Ступай, тебе говорят! -- прикрикнул он. -- Смотри, хуже будет!
И, грубо схватив женщину, которая упиралась и брыкалась что было мочи,
он поволок ее через всю комнату, выпихнул за дверь и запер дверь на
задвижку.
-- Сиди там, чертова шельма, и чтоб тихо было, не то я успокою тебя на
веки вечные.
Из-за двери донесся стон, затем заскрипела кровать -- как видно,
женщина в отчаянии бросилась на нее, -- и все стихло.
Питер Блад решил, что ее участие в этом деле теперь для него более или
менее ясно и, по-видимому, закончено. Он поглядел на своего бывшего
сотоварища и улыбнулся с наигранным спокойствием, хотя на душе у него было
далеко не спокойно.
-- Не проявлю ли я чрезмерную нескромность, если позволю себе спросить,
каковы твои намерения, Каузак? -- осведомился он.
Приятель Каузака, долговязый, вихлястый малый, тощий и скуластый,
сильно смахивающий на индейца, рассмеялся, навалившись грудью на стол. Его
одежда изобличала в нем охотника. Он ответил за Каузака, который молчал, далее