Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
этом. Неужто его феерическая, головокружительная карьера должна оборваться
столь бесславно? Неужто ему, победителю, горделиво бороздившему воды Мэйна,
суждено безвестно сгинуть, барахтаясь в грязной воде какого-нибудь трюма! Он
не
мог возлагать
никаких надежд на поиски,
уже сейчас, вероятно,
предпринятые Хейтоном. Да, конечно, ребята перевернут вверх дном весь город
-- в этом он нисколько не сомневался. Но он не сомневался и в том, что,
когда они доберутся сюда, будет уже слишком поздно. Они могут выследить этих
двух предателей и жестоко отомстить им, но ему это уже не поможет.
От страстного, неистового желания вырваться на свободу в голове у него
мутилось, отчаяние парализовало ум и волю. Тысяча преданных ему душой и
телом людей были здесь, рядом, -- стоило, казалось, только крикнуть... но он
был бессилен призвать их на помощь и вскоре будет отдан во власть
мстительного кастильца! Эта мысль, сколько бы он ни гнал ее от себя,
настойчиво возвращалась к нему снова и снова; она стучала в висках,
качалась, словно маятник, в его мозгу, мешала сосредоточиться...
А затем внезапно ему удалось овладеть собой.
Мозг прояснился и заработал деятельно и четко, почти сверхъестественно
четко. Питер Блад знал цену Каузаку -- это был алчный, продажный прохвост,
готовый предать любого ради своей корысти. И этот Сэм тоже, вероятно, не
лучше, а может, даже и хуже; ведь его-то толкнула на это дело одна только
жажда наживы -- проклятые испанские деньги, цена его, Питера Блада, жизни.
Питер Блад пришел к заключению, что он слишком рано оставил попытки далее