Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
перещеголять в щедрости испанского адмирала, перебить его цену. Можно еще
попытаться бросить кость этим двум грязным псам, чтобы они перегрызли из-за
нее друг другу глотку.
Некоторое время он молча наблюдал за ними, подмечая злобный и жадный
блеск глаз, то следивших за падением костей, то поглядывавших на жалкие
кучки золота, оружие и прочие предметы, от которых негодяи очистили его
карманы и за обладание которыми сражались теперь, коротая время в ожидании
назначенного часа за игрой в кости. А затем он услышал свой собственный
голос, громко нарушивший тишину:
-- Вы тут тратите время на игру из-за какого-нибудь полпенса, а стоит
вам протянуть руку, и каждый из вас станет богачом.
-- Ты опять за свое? -- заворчал Сэм.
Но капитан Блад и ухом не повел и продолжал дальше:
-- К той цене крови, которую назначил испанский адмирал, я делаю
надбавку в триста двадцать тысяч. Покупаю у вас мою жизнь за четыреста тысяч
реалов.
Сэм, разозлившись, вскочил было на ноги, да так и окаменел, пораженный
грандиозностью названной суммы; Каузак поднялся тоже, и они стояли друг
против друга по обе стороны стола, дрожа от возбуждения; ни тот, ни другой
не произнес еще ни слова, но глаза их уже загорелись алчным огнем. Наконец
француз нарушил молчание:
-- Боже милостивый, четыреста тысяч! -- Он вымолвил это медленно, с
трудом ворочая языком, словно стремясь, чтобы огромная цифра проникла в его
мозг и дошла до сознания его соучастника. Он повторил: -- Четыреста тысяч,
по двести тысяч на каждого! Разрази меня гром! За такие денежки стоит далее