Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
рискнуть! Стоит!
-- Ты говоришь? А ты-то чем рискуешь? Испанцы даже не знают, что ты
ввязался в это дело. Тебе легко, приятель, говорить "стоит рискнуть! ",
когда тебе и рисковать-то не придется. Вот мне -- другое дело. Если я надую
испанца, он сразу смекнет, чем тут пахнет. Да что толковать! Я дал слово, а
я своему слову хозяин. И хватит об этом.
Решительный, свирепый, он стоял напротив Каузака по другую сторону
стола, и Каузак, хмуро глянув на тощее непреклонное лицо, вздохнул с досадой
и снова опустился на табурет.
Блад ясно видел, что в душе француза клокочет злоба. Несмотря на
мстительную ненависть, которую этот корыстный мошенник питал к Бладу,
завладеть деньгами своего врага было для него соблазнительнее, чем лишать
его жизни, и нетрудно было догадаться, какую досаду испытывает он, видя, что
возможность крупной наживы уплывает у него из-под носа только потому, что
для его компаньона это сопряжено с риском.
Некоторое время эта достойная парочка хранила молчание. Молчал и Блад,
считая, что ему пока не следует ничего добавлять к уже сказанному, так как
сейчас это не принесет плодов. Вместе с тем он все же испытывал некоторое
удовлетворение, видя, что ему удалось посеять рознь между компаньонами.
Когда же он наконец заговорил, нарушив нависшее в комнате угрюмое
молчание, его слова, казалось, имели мало связи со всем предыдущим.
-- Хотя вы, по-видимому, твердо решили продать меня испанцам, это еще
отнюдь не причина, чтобы я умирал тут у вас от жажды. В горле у меня
пересохло, как в солончаковой пустыне, ей-богу.
И хотя мучившая его жажда служила для него лишь предлогом, чтобы далее