Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
В полном молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов Питера Блада,
лежавших на столе, время тянулось бесконечно. Наконец где-то далеко в
переулке послышался звук шагов. Шаги приближались, звучали все громче, дверь
распахнулась, и на пороге возник Каузак с большим черным бурдюком вина в
руках.
Сэм уже вскочил на ноги, правую руку он держал за спиной.
-- Куда это ты провалился? -- проворчал он. -- Почему так долго?
Каузак был бледен и запыхался, словно бежал бегом. Мозг Питера Блада,
работавший в эти минуты с поразительной точностью, мгновенно отметил, что
Каузак и не думал бежать. В чем же причина его состояния? Видимо, оно
являлось следствием волнения или страха.
-- Я торопился, -- сказал француз, -- да уж больно пить захотелось.
Задержался малость, чтобы прополоскать глотку. Вот твое вино.
Он плюхнул бурдюк на стол.
И в то же мгновение Сэм почти в упор выстрелил ему прямо в сердце.
Картина, которая предстала взору Питера Блада в клубах ядовитого дыма,
заставившего его закашляться, запечатлелась в его памяти на всю жизнь.
Каузак лежал на полу ничком, тело его судорожно подергивалось, а Сэм,
перегнувшись через стол, смотрел на него, и на тощем лице его играла хищная
усмешка.
-- Я с тобой, французская скотина, не желаю попадать впросак, -- дал он
свое запоздалое объяснение, словно убитый мог еще его слышать.
Затем он положил пистолет и потянулся к бурдюку. Запрокинув голову, он
вылил изрядное количество вина в свою пересохшую глотку. Громко чмокнул,
облизнул губы, опустил бурдюк на стол и скорчил гримасу, словно почувствовав далее