Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
хотя и чуточку нетерпеливо.
Пьяный гость продолжал лепетать:
-- Я... я... я что-то не помню... -- Он умолк. Потом качнулся вперед.
-- Тысяча чертей! Я... я хочу пить!
-- Ступайте в постель! В постель! -- крикнул дон Жуан.
-- В постель? Да, да... разумеется, в постель. Куда же еще... Верно? Но
сначала... стакан вина.
Он
двинулся к столу,
покачнулся, увлеченный вперед собственной
тяжестью, и, чтобы не упасть, уперся руками в стол как раз напротив испанца,
который смотрел на него злобно и презрительно. Капитан Блад взял бокал и
тяжелый серебряный, инкрустированный эмалью кувшин с длинным горлышком и
двумя ручками, напоминавший по форме амфору, налил себе вина и выпил. Ставя
бокал на стол, он опять покачнулся, и правая его рука, ища опоры, опустилась
на горлышко серебряного кувшина.
Выть может, дон Жуан, нетерпеливо и высокомерно наблюдавший за ним,
успел в какую-то долю секунды уловить холодный, жесткий блеск светлосиних
глаз под темными бровями, только что глядевших бессмысленно и тупо. Но в
следующее мгновение, прежде чем сознание успело осмыслить то, что запечатлел
взгляд, серебряный кувшин со страшной силой обрушился на голову капитана
"Эстремадуры".
Капитан Блад, все опьянение которого как рукой сняло, быстро обошел
вокруг стола и опустился на одно колено возле поверженного им человека. Дон
Жуан лежал далее