Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
И чем глубже вдумывался капитан Блад в свое положение, тем сильнее
росла его тревога. Он чувствовал себя в ловушке. И уже начал даже
подумывать, не подняться ли ему сейчас с постели и, невзирая на огромную
усталость, не попробовать ли пробраться к пристани, разыскать свою пинассу,
уже сослужившую ему однажды хорошую службу, и отдаться на милость океана? Но
куда можно доплыть в этой утлой посудине? Только до близлежащих островов, а
это все были либо английские, либо французские владения. На английской земле
его ждали арест и виселица, да и французская, видимо, не сулила ему добра,
если здесь, на этом острове, правитель которого был столь многим ему обязан,
его подстерегала гибель. Единственное, что могло бы его спасти, -- это
деньги. Тогда, если в открытом море его подберет какое-либо судно, он,
располагая достаточной суммой, может рассчитывать на то, что шкипер, без
лишних расспросов, согласится высадить его на Тортуге. Но денег у него не
было. И, кроме крупной жемчужины, украшавшей его левое ухо и стоившей
примерно четыре тысячи реалов, не было и никаких ценностей.
Он готов был проклинать этот злосчастный поход на пирогах, этот набег
на ловцов жемчуга, который, окончившись столь плачевно, разлучил его с
кораблем и заставил носиться на каком-то обломке по воле волн. Однако,
поскольку проклятия по адресу былых бед, ни в коей мере не помогают
предотвратить беды грядущие, капитан Блад решил, что, как говорится, утро
вечера мудренее, а посему прежде всего необходимо восстановить свои силы
сном.
Он положил себе проснуться в шесть часов, так как к этому времени
должен был возвратиться майор Макартни, и благодаря многолетней тренировке,
проснулся, как всегда, минута в минуту. Положение солнца на небе с далее