Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
следующего дня, который должен был стать последним днем их страшной жизни на
Барбадосе.
Вечером, перед закатом солнца, убедившись, что Нэтталл отправился за
лодкой, Блад медленно
подошел к лагерю,
куда надсмотрщики загоняли
невольников, только что возвратившихся с плантаций. Он молча стоял у ворот,
пропуская мимо себя изможденных, смертельно уставших людей, но посвященным
был понятен огонек надежды, горевший в его глазах. Войдя в ворота вслед за
невольниками, тащившимися к своим убогим хижинам, он увидел полковника
Бишопа. Плантатор с тростью в руках разговаривал с надсмотрщиком Кентом,
стоя около колодок, предназначенных для наказания провинившихся рабов.
Заметив Блада, он мрачно взглянул на него.
-- Где ты шлялся? -- закричал он, и, хотя угрожающий тон, звучавший в
голосе полковника, был для него обычным, Блад почувствовал, как его сердце
болезненно сжалось.
-- Я был в городе, -- ответил он. -- У госпожи Патч лихорадка, а
господин Деккер вывихнул ногу.
-- За тобой ходили к Деккеру, но тебя там не нашли. Мне придется
кое-что предпринять, красавец, чтобы ты не лодырничал и не злоупотреблял
предоставленной тебе свободой. Не забывай, что ты осужденный бунтовщик!
-- Мне все время об этом напоминают, -- ответил Блад, так и не
научившийся сдерживать свой язык.
-- Черт возьми! -- заорал взбешенный Бишоп. -- Ты еще осмеливаешься
говорить мне дерзости? далее