Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
равнодушно взглянул на пирата. Каузак пояснил:
-- Сегодня ночью я послал письмо испанскому адмиралу и сообщил, что
расторгаю союз с тобой, если он разрешит нам уйти отсюда с военными
почестями. Сейчас я получил ответ. Адмирал принимает наше предложение при
условии, что мы ничего с собой не возьмем. Мои люди уже грузятся на шлюп, и
мы отплываем немедленно.
-- Счастливого пути, -- ответил Блад и, кивнув головой, повернулся,
чтобы возобновить свои прерванные размышления.
-- И это все, что ты мне хочешь сказать? -- закричал Каузак.
-- Я мог бы тебе сказать еще кое-что, -- стоя спиной к Каузаку, отвечал
Блад" -- но знаю, что это тебе не понравится.
-- Да?! Ну, тогда прощай, капитан! -- И ядовито добавил: -- Я верю, что
мы больше не встретимся.
-- Я не только верю, но и хочу на это надеяться, -- ответил Блад.
Каузак с проклятиями выбежал из дворика. Еще до полудня он отплыл
вместе со своими сторонниками. Их набралось человек шестьдесят. Настроение
их было подавленное,
так как они позволили Каузаку уговорить
себя
согласиться уйти с пустыми руками, несмотря на все попытки Ибервиля
отговорить их. Адмирал сдержал свое слово и позволил им свободно выйти в
море, чего Блад, хорошо зная испанцев, даже не ожидал.
Едва лишь французы успели отплыть, как капитану Бладу доложили, что
вице-губернатор умоляет его принять. Ночные размышления пошли на пользу дону
Франциско: они усилили его опасения за судьбу города Маракайбо, так же как и далее