Рафаэль Сабатини
Одиссея Капитана Блада
к ней, сколько бы ни пытались склонить его к этому большинство его
приверженцев, не случись тех событий, которые вскоре последовали.
Среди
этих приверженцев наибольшую настойчивость проявляли Питт,
Хагторп и гигант Волверстон, потерявший глаз в бою при Сегморе. Бладу,
конечно, легко мечтать о возвращении в Европу, толковали они. У него в руках
хорошая, спокойная профессия врача, и он всегда заработает себе на жизнь и
во Франции и в Нидерландах. Ну, а они -- моряки и ничего другого, кроме
мореходства, не знают. Да и Дайк, который до того, как погрузиться в
политику и примкнуть к бунтовщикам, служил младшим офицером в английском
военном флоте, держался примерно того же мнения, а Огл, канонир, требовал,
чтобы какой-нибудь бог, или черт, или сам Блад сказали ему, есть ли во всем
британском адмиралтействе такой дурак, что решится доверить пушку человеку,
сражавшемуся под знаменами Монмута.
Было ясно, что у Питера Блада оставался только
один выход --
распрощаться с этими людьми, с которыми сроднили его перенесенные вместе
опасности и невзгоды. Именно в этот критический момент судьбе и было угодно
избрать своим орудием капитана Истерлинга и поставить его на пути Питера
Блада.
Три дня спустя после свидания с Бладом в доме губернатора капитан
Истерлинг подплыл утром в небольшой шлюпке к "Синко Льягас" и поднялся на
борт. Грозно шагая по палубе, он поглядывал своими острыми темными глазками
по сторонам. Он увидел, что "Синко Льягас" не только отменно построенный
корабль, но и содержится в образцовом порядке. Палубы были надраены, такелаж далее